РАВНИНА БЛИЗ НОВГОРОДА-СЕВЕРСКОГО.
(1604 года, 21 декабря.)
БИТВА.
Воины (бегут в беспорядке).
Беда, беда! Царевич!
Ляхи! Вот они! вот они!
(Входят капитаны
Маржерет и Вальтер Розен.)
Маржерет.
Куда? куда? Allons…. пошоль назад!
Один из беглецов.
Сам пошоль, коли есть охота,
проклятый басурман.
Маржерет.
Quoi? quoi?
Другой.
Ква! ква! тебе любо, лягушка заморская,
квакать на русского царевича;
а мы ведь православные.
Маржерет.
Qu’est-ce а dire pravoslavni?…
Sacres gueux, maudite canaille!
Mordieu, mein herr, j’enrage:
on dirait que ca n’a pas des
bras pour frapper, ca n’a
que des jambes pour foutre le camp.
В. Розен.
Es ist Schande.
Маржерет.
Ventre-saint-gris! Je ne bouge plus
d’un pas — puisque le vin est tire,
il faut le boire. Qu’en dites-vous, mein herr?
В. Розен.
Sie haben Recht!
Маржерет.
Tudieu, il y fait chaud!
Ce diable de Samozvanetz,
comme ils l’appellent,
est un bougre qui a du poil au cul.
Qu’en pensez vous, mein herr?
В. Розен.
Oh, ja!
Маржерет.
He! voyez donc, voyez donc!
L’action s’engage sur les derrieres
de l’ennemi. Ce doit etre le
brave Basmanoff, qui aurait fait une sortie.
В. Розен.
Jch glaube das.
(Входят немцы.)
Маржерет.
Ha, ha! voici nos Allemands.
— Messieurs!.. Mein herr,
dites-leur donc de se rallier et,
sacrebleu, chargeons!
В. Розен.
Sehr gut. Halt!
(Немцы строятся.)
Marsch!
Немцы (идут).
Hilf Gott!
(Сражение. Русские снова бегут.)
Ляхи.
Победа! победа! Слава царю Димитрию.
Димитрий (верьхом).
Ударить отбой! мы победили.
Довольно; щадите русскую кровь. Отбой!
(Трубят, бьют барабаны.)
ПЛОЩАДЬ ПЕРЕД СОБОРОМ В МОСКВЕ.
НАРОД.
Один.
Скоро ли царь выйдет из собора?
Другой.
Обедня кончилась;
теперь идет молебствие.
Первый.
Что? уж проклинали того?
Другой.
Я стоял на паперти, и слышал,
как диакон завопил:
Гришка Отрепьев — Анафема!
Первый.
Пускай себе проклинают;
царевичу дела нет до Отрепьева.
Другой.
А царевичу поют теперь вечную память.
Первый.
Вечную память живому!
Вот ужо им будет, безбожникам.
Третий.
Чу! шум. Не царь ли?
Четвертый.
Нет; это Юродивый.
(Входит Юродивый в железной шапке,
обвешенный веригами,
окруженный мальчишками.)
Мальчишки.
Николка, Николка — железный колпак!..
тр р р р р…….
Старуха.
Отвяжитесь, бесенята, от блаженного.
— Помолись, Николка, за меня грешную.
Юродивый.
Дай, дай, дай копеечку.
Старуха.
Вот тебе копеечка; помяни же меня.
Юродивый (садится на землю и поет).
Месяц светит,
Котенок плачет,
Юродивый, вставай,
Богу помолися!
(Мальчишки окружают его снова.)
Один из них.
Здравствуй, Николка;
что же ты шапки не снимаешь?
(Щелкает его по железной шапке.)
Эк она звонит!
Юродивый.
А у меня копеечка есть.
Мальчишка.
Неправда! ну покажи.
(Вырывает копеечку и убегает.)
Юродивый (плачет).
Взяли мою копеечку; обижают Николку!
Народ.
Царь, царь идет.
(Царь выходит из собора.
Боярин впереди раздает
нищим милостыню. Бояре.)
Юродивый.
Борис, Борис! Николку дети обижают.
Царь.
Подать ему милостыню. О чем он плачет?
Юродивый.
Николку маленькие дети обижают…
Вели их зарезать, как зарезал
ты маленького царевича.
Бояре.
Поди прочь, дурак! схватите дурака!
Царь.
Оставьте его.
Молись за меня, бедный Николка.
( Уходит. )
Юродивый (ему вслед).
Нет, нет! нельзя молиться за
царя Ирода — богородица не велит.
СЕВСК.
САМОЗВАНЕЦ, ОКРУЖЕННЫЙ СВОИМИ.
Самозванец.
Где пленный?
Лях.
Здесь.
Самозванец.
Позвать его ко мне.
(Входит русский пленник.)
Кто ты?
Пленник.
Рожнов, московский дворянин.
Самозванец.
Давно ли ты на службе?
Пленник.
С месяц будет.
Самозванец.
Не совестно, Рожнов, что на меня
Ты поднял меч?
Пленник.
Как быть, не наша воля.
Самозванец.
Сражался ты под Северским? —
Пленник.
Я прибыл
Недели две по битве — из Москвы.
Самозванец.
Что Годунов?
Пленник.
Он очень был встревожен
Потерею сражения и раной
Мстиславского, и Шуйского послал
Начальствовать над войском.
Самозванец.
А зачем
Он отозвал Басманова в Москву?
Пленник.
Царь наградил его заслуги честью
И золотом. Басманов в царской Думе
Теперь сидит.
Самозванец.
Он в войске был нужнее.
Ну что в Москве?
Пленник.
Всё, слава богу, тихо.
Самозванец.
Что? ждут меня?
Пленник.
Бог знает; о тебе
Там говорить не слишком нынче смеют.
Кому язык отрежут, а кому
И голову — такая право притча!
Что день, то казнь. Тюрьмы битком набиты.
На площади, где человека три
Сойдутся — глядь — лазутчик уж и вьется,
А государь досужною порою
Доносчиков допрашивает сам.
Как раз беда; так лучше уж молчать.
Самозванец.
Завидна жизнь Борисовых людей!
Ну, войско что?
Пленник.
Что с ним? одето, сыто,
Довольно всем.
Самозванец.
Да много ли его?
Пленник.
Бог ведает.
Самозванец.
А будет тысяч тридцать?
Пленник.
Да наберешь и тысяч пятьдесят.
(Самозванец задумывается.
Окружающие смотрят друг на друга.)
Самозванец.
Ну! обо мне как судят в вашем стане?
Пленник.
А говорят о милости твоей,
Что ты-дескать (будь не во гнев) и вор,
А молодец.
Самозванец (смеясь).
Так это я на деле
Им докажу: друзья, не станем ждать
Мы Шуйского; я поздравляю вас:
На завтра бой.
( Уходит.)
Все.
Да здравствует Димитрий!
Лях.
На завтра бой! их тысяч пятьдесят,
А нас всего едва ль пятнадцать тысяч.
С ума сошел.
Другой.
Пустое, друг: поляк
Один пятьсот москалей вызвать может.
Пленник.
Да, вызовешь. А как дойдет до драки,
Так убежишь от одного, хвастун.
Лях.
Когда б ты был при сабле,
дерзкий пленник,
То я тебя (указывая на свою саблю)
вот этим бы смирил.
Пленник.
Наш брат русак без
сабли обойдется:
Не хочешь ли вот этого
(показывая кулак), безмозглый!
(Лях гордо смотрит на него и
молча отходит. Все смеются.)
ЛЕС.
ЛЖЕДИМИТРИЙ, ПУШКИН.
(В отдалении лежит конь издыхающий.)
Лжедимитрий.
Мой бедный конь! как бодро поскакал
Сегодня он в последнее сраженье,
И раненый как быстро нес меня.
Мой бедный конь.
Пушкин (про себя).
Ну вот о чем жалеет?
Об лошади! когда всё наше войско
Побито в прах!
Самозванец.
Послушай, может быть
От раны он лишь только заморился
И отдохнет.
Пушкин.
Куда! он издыхает.
Самозванец (идет к своему коню).
Мой бедный конь!…. что делать? снять узду
Да отстегнуть подпругу. Пусть на воле
Издохнет он.
(Разуздывает и расседлывает коня.
Входят несколько ляхов.)
Здорово, господа.
Что ж Курбского не вижу между вами?
Я видел, как сегодня в гущу боя
Он врезался; тьмы сабель молодца,
Что зыбкие колосья, облепили;
Но меч его всех выше подымался,
А грозный клик все клики заглушал.
Где ж витязь мой?
Лях.
Он лег на поле смерти.
Самозванец.
Честь храброму и мир его душе!
Как мало нас от битвы уцелело.
Изменники! злодеи-запорожцы,
Проклятые! вы, вы сгубили нас —
Не выдержать и трех минут отпора!
Я их ужо! десятого повешу,
Разбойники! —
Пушкин.
Кто там ни виноват,
Но всё-таки мы начисто разбиты,
Истреблены.
Самозванец.
А дело было наше;
Я было смял передовую рать —
Да немцы нас порядком отразили;
А молодцы! ей-богу, молодцы,
Люблю за то — из них — уж непременно
Составлю я почетную дружину.
Пушкин.
А где-то нам сегодня ночевать?
Самозванец.
Да здесь в лесу. Чем это не ночлег?
Чем свет, мы в путь; к обеду будем в Рыльске.
Спокойна ночь.
(Ложится, кладет седло
под голову и засыпает.)
Пушкин.
Приятный сон, царевич.
Разбитый в прах, спасаяся побегом,
Беспечен он, как глупое дитя:
Хранит его конечно провиденье;
И мы, друзья, не станем унывать.